Синетт Робер.Никогда не старайтесь походить на других
Владелица компании Dubey & Schaldenbrand Синетт Робер — одна из самых уважаемых персон в часовом бизнесе. И отнюдь не только потому, что она — правнучка Антуана Лекультра
Владелица компании Dubey & Schaldenbrand Синетт Робер — одна из самых уважаемых персон в часовом бизнесе. И отнюдь не только потому, что она — правнучка Антуана Лекультра. Ее суждения и поступки всегда предельно откровенны, независимы и точны.
Г-жа Робер достаточно богата, чтобы не работать, но создание элитных необычных эргономичных часов — ее любимое дело. Мы встретились с г-жой Робер в Женеве и попросили поделиться взглядами на самые актуальные проблемы часового бизнеса и искусства.
Почему после стольких лет участия в Базельской выставке вы приняли решение уйти оттуда и организовали отдельную собственную экспозицию?
Потому что участие в выставке стало мне невыгодным. В Базеле половину времени вы тратите на то, чтобы обслужить людей, которые просто зашли поглазеть на товар, и не можете нормально поговорить со своими клиентами, потому что вам некогда. А это значит, что вы просто теряете деньги. Многие говорят, что Базель — единственная выставка в своем роде, и даже если она плоха, участвовать в ней все равно нужно.
Но для меня такое неприемлемо. Когда я теряю деньги, а главное — клиентов, я чувствую себя несчастной. И мне безразлично мнение большинства. Да, Базель — самая важная выставка в мире, но она не единственный способ встретиться с клиентами.
Арендовать такой большой зал в лучшем отеле Женевы оказывается выгоднее, чем участвовать в выставке?
Конечно, это дешевле. Но не деньги главное. Если люди приходят сюда, значит, их интересуют часы Dubey & Schaldenbrand, а не лестница, ведущая в туалетную комнату и на первый этаж. Здесь нет случайных прохожих, каждый специально выделил время, чтобы прийти ко мне.
Но так есть риск, что вы не найдете новых клиентов…
А я сама никогда не ищу клиентов. Все мои дистрибьюторы сами нашли меня. И это — огромное преимущество. Потому что если люди пришли к тебе сами, значит, они заинтересованы в марке и готовы вкладывать душу в сотрудничество.
Вы можете найти и уговорить кого-то торговать вашим продуктом. Но как только вы уйдете, про вас забудут. Решение уйти из Базеля далось нелегко, я размышляла об этом два года. Но теперь оно принято. Я независима, я не верю ни в Базель, ни в SIHH. Я принимаю решения сама и не опираюсь ни на кого.
Трудно ли быть независимой компанией?
Да. Но я хочу быть независима в бизнесе так же, как и в жизни. Я не хочу тратить свое время на то, что мне неинтересно. Например, меня часто спрашивают: почему вы не делаете кварцевых часов? Я не собираюсь их выпускать, хотя подобные предложения поступали неоднократно. Кварцевые часы — это хорошо, но в своей компании я буду заниматься тем, чем я хочу.
Я много работала, чтобы обрести возможность создавать сложные часы. Ну и зачем же мне после всего этого выпускать кварцевые модели? Это значит просто перечеркнуть всю историю моей фирмы. Почему я должна забыть все, что делала, и заняться тем, чем занимаются все?
Если я много знаю о старых вещах и умею обращаться с ними, то именно ими мне и нужно заниматься. Никогда не старайтесь походить на других и делать то, что делают все. В своей жизни я чаще всего поступаю наперекор большинству, даже если это порой невыгодно.
Потому что если следовать за всеми, то ты затеряешься в толпе. Нужно заниматься тем, во что веришь, и тогда найдутся люди, которые по достоинству оценят твою работу. Может быть, их не будет много, но я и не собираюсь выпускать массовый продукт.
Все, что мне нужно, чтобы быть счастливой каждый день, — найти свое место и отдавать работе сил и страсти ровно столько, сколько я могу. Если я не буду чувствовать себя счастливой, бизнес перестанет быть интересен для меня.
А когда вы пришли в часовой бизнес? Уж очень разные мнения существуют на этот счет…
Я начала заниматься бизнесом в 1985, и в 1995, когда купила Dubey & Schaldenbrand, имела достаточно денег, чтобы уже вообще не работать. Но я не могу не заниматься своим любимым делом. Моя работа — мое хобби. Я люблю быть занятой, полезной, но ненавижу, когда меня что-либо делать заставляют.
Давайте посмотрим на ситуацию со стороны. Заслуженные брэнды вроде Dubey & Schaldenbrand уходят из Базеля, а их место тут же занимают дешевые фэшн?марки. Разве это хорошо для часового искусства? Кстати, как вы относитесь к активизации фэшн-марок?
Не думаю, что многие из них останутся через три года. Они очень похожи на шампиньоны, которые быстро растут, но еще быстрее портятся. Меня эти марки не беспокоят.
Даже если у меня не будет ни одного покупателя в течение пары лет, я все равно буду жить и все равно буду счастлива и ни за что u1085 не продам компанию. У нас уже был кварцевый кризис, я прошла через это.
Вы сравниваете время, когда Haute Horlogerie было атаковано кварцевыми часами, с сегодняшним днем, когда на высокое часовое искусство наступают фэшн-марки?
Отчасти да. Потому что общемировая экономика сейчас также неустойчива. Слишком много нестабильности, люди не знают, что принесет следующий день. Но я считаю, что чему быть — того не миновать, и не беспокоюсь о будущем. Не все зависит от нас.
Просто нужно делать так, чтобы счастливым был сегодняшний день, а затем — завтрашний и так далее. Конечно, если бы мне было сейчас 20 и я жила бы во Франции, Америке или России, то думала бы иначе. Но жизнь в Швейцарии более стабильна, я счастлива и наслаждаюсь тем, что имею.
ЕТА прекращает поставки комплектующих другим компаниям. Не боитесь ли вы этого?
Нет, не боюсь. У меня огромная коллекция механизмов, которой хватит еще лет на десять. Она — мой капитал. Я говорила, что все делаю не так, как все. Я предпочитаю иметь капитал в виде комплектующих, а не в деньгах, и всегда покупала механизмов больше, чем необходимо.
Сейчас они стали для меня хлебом. И я знаю, что всегда смогу сбыть свои запасы другим компаниям, которые будут очень счастливы. Мой жизненный опыт показывает, что если есть деньги, то лучше запастись впрок. Неважно чем. Важно понимать, какие вещи стоит покупать, а какие нет.
Какая из ваших покупок была самой неудачной, самой большой ошибкой?
Их было слишком много! (Смеется.) Самая большая ошибка — потакать вкусам клиентов. Много раз, когда клиенты говорили «сделайте то-то, и это будет продаваться!», я следовала их советам, но затем они сами же отказывались покупать эти часы.
Конечно, следить за тенденциями нужно, но слушать клиентов — последнее дело. Бывали случаи, когда я создавала совместные коллекции с другими брэндами. Но они тоже не нравились моим покупателям. А ведь если клиенту что-то не понравилось, то он больше не придет.
Помимо деловых отношений здесь очень важны дружба и доверие. Поэтому я больше не сотрудничаю с другими брэндами при создании коллекций. И еще одна ошибка — иметь дело с поставщиками, да и вообще с людьми, которые не обладают должным профессионализмом.
Они легко дают обещания, но затем не могут обеспечить реальное качество. Много людей, работавших на какой-то брэнд, в определенный момент решают открыть свое дело. Человек считает, что у него большой опыт, что он профессионал, не являясь на самом деле таковым. Возможно, у него хорошо получалась работа в большой компании, но быть независимым — это совсем другое. От таких людей лучше держаться подальше.
Как вы относитесь к ужесточению требований к маркировке Swiss Made?
Сто процентов комплектующих мы покупаем в Швейцарии, за исключением коробок и крокодиловых ремешков. Полностью швейцарское происхождение — это основная идея нашего брэнда. Я знаю, что покупать детали в других странах выгодно.
Но я никогда не принимала подобных предложений и не приму впредь, потому что потеряю доверие клиентов. Часы Dubey & Schaldenbrand должны производиться только в Швейцарии, и так будет по крайней мере до тех пор, пока я руковожу фирмой.
В своих часах вы используете в основном механизмы, созданные много лет назад. Но сейчас появилось множество компаний, которые создают свои, совершенно новые механизмы из новых материалов…
Я не собираюсь закупать новые механизмы, потому что уверена, что через пять лет буду иметь большие проблемы с ними. Новинки должны быть проверены временем, чтобы понять, стоит ли с ними работать. Любая новая вещь требует доводки.
Многие известные компании закупали новые механизмы и уже столкнулись с проблемами. А если я подорву доверие клиента — я разрушу свой брэнд. Если у дома прочный фундамент, то вы на базе этого фундамента можете создать то, что вам нравится.
То же самое и с часами: механизм — это фундамент. Мы используем некоторые механизмы уже по 20—30 лет, мы знаем о них все: достоинства и недостатки. Это как быть знакомым с человеком 20—30 лет или 20—30 минут. Откуда я знаю, что представляет из себя широко разрекламированный новый механизм? Производитель, конечно же, скажет, что он хорош в том-то и том-то, но настоящих гарантий качества никто не даст.
Но ведь производители бывают разные. Например, Jaeger-LeCoultre и Audemars Piguet вкладывают в разработку новых механизмов огромные деньги. Они тщательно тестируют их, моделируют работу на компьютере…
Да-да-да… Но в ситуации с механизмами никакие деньги и испытания, даже тысячи часов теста, не имеют никакого значения. Компьютерная модель и фабричный тест никогда не сравнятся с реальной жизнью. А чтобы механизм был полностью проверен, должно пройти время.
Самый лучший пример — Omega с коаксиальным спуском. Пять лет как они выпускают эти механизмы, но до сих пор ежегодно дорабатывают их, вносят изменения. И это притом, что мистер Хайек имеет в своем распоряжении колоссальную базу и средства, а Omega всегда щепе- тильно относилась к качеству!
И все же согласитесь, у новых механизмов очень много покупателей, которые готовы выложить за них большие деньги… Если бы кто-то в чем-то сомневался, вряд ли мы наблюдали сейчас ажиотажный спрос на калибры.
Эти люди принимают решения под влиянием рекламы. Они верят вам, журналистам. Но они не имеют достоверной информации об этих механизмах, так же, как ее не имеет никто. Я отнюдь не утверждаю, что все часы с новым механизмом некачественные. Я буду счастлива, если это не так.
Возможно, что механизм от Audemars Piguet, в котором они используют новые материалы и технологии, окажется превосходным, и через 20 лет мы все признаем это. Но эти 20 лет должны пройти. Возьмите Rolex: их автоподзавод выпускается с 40?х, и только в 60?х, через 20 лет, он был доведен до сегодняшнего, действительно совершенного уровня и с тех пор практически не меняется.
А до этого с ним тоже были проблемы. Многие недостатки механизма просто не могут быть выявлены и устранены быстро. Я не собираюсь играть в эти лотерейные игры и рисковать отношением клиентов.
Разговоры о том, что, мол, в Dubey & Schaldenbrand что-то не так, вряд ли будут хорошей рекламой. Для меня дорого отношение клиентов. Вот вчера дистрибьютор из Таиланда сказал, что качество наших часов — лучшее среди всех брэндов, с которыми ему приходилось работать. Вот это потрясающая реклама!
Но бизнес есть бизнес, компания должна развиваться и создавать что- то новое…
Скажите мне что? Все уже давно создано.
Например, вы никогда не выпускали часов с турбийоном.
Потому что сделать турбийон — означает добавить в часы проблему. Они работают намного лучше без всяких турбийонов. Конечно, если искать способ сделать часы дороже, то турбийон — хорошее решение. Но по мне, это неправильный бизнес.
Среди множества турбийонов есть несколько действительно восхитительных, но их очень мало. На самом деле у нас есть турбийон. Мистер Дюбей сделал карманный турбийон, очень редкую версию — с температурной компенсацией.
Я держу его в своей коллекции и не собираюсь продавать. Но мне неинтересно выпускать такие вещи. Мне кажется, использовать в часах дешевые механизмы и продавать их по баснословной цене — это неправильно. Я всегда помню, что прежде всего продаю часы людям. Я стараюсь понять, что нужно людям, что они ищут.
Но я не люблю дутые вещи, а предпочитаю продавать реальные ценности. Мы делаем часы из золота, потому что это золото. Мы продаем часы с бриллиантами, потому что и через много лет они останутся бриллиантами. Поэтому я уверена: наши часы и через несколько десятилетий не потеряют свою цену.
Опубликовано в журнале "Мои Часы" №5-2007