Янек Делешкевич | директор мануфактуры Jaeger-LeCoultre
Лиза Епифанова
У Jaeger-LeCoultre особый статус даже в избранном обществе исторических швейцарских часовых домов: как у шведского королевского академика на светском рауте. Блеск интеллекта сияет в каждой премьере мануфактуры из Ле-Сентье, начиная с астрономической коллекции, представленной на SIHH, до изысканных Rendez-Vous или новых усложнений линии Geophysic. И возникает этот эффект в первую очередь благодаря эрудиции и философскому складу ума бессменного художественного директора мануфактуры Янека Делешкевича.
Вы начали 2015 год с «космической» темы, посвятив ей главную коллекцию Jaeger-LeCoultre, в которую вошли как переиздания культовых астрономических усложнений мануфактуры, так и совершенно новые в техническом и художественном плане модели. Почему было решено выбрать именно это направление?
В человеческом представлении существуют две концепции понимания времени. Первая — космогоническая, в которой человек является всего лишь участником глобальных природных процессов: рождения звезд, движения планет, смены времен года, смены дня и ночи. Мы никак не можем на это повлиять, можем лишь наблюдать, причем наблюдаемая картина меняется в зависимости от точки нахождения. Например, на экваторе продолжительность дня в течение года отличается от длины светового дня у полюсов. Вторая концепция времени, наоборот, субъективная. Она складывается из совокупности дел самого человека, его желания все точно измерять и планировать. Часовая механика оказалась таким потрясающим изобретением, потому что она впервые объединила в одном инструменте оба эти представления. И до и после появлялись различные приборы, в которых превалировал один из методов измерения времени, но именно традиционные часы — это и вечность, и миг в одном механизме. Эту идею мы и постарались максимально раскрыть в коллекции: панорама созвездий сочетается с репетиром, отбивающим часы и минуты, зодиакальный цикл с турбийоном, а классический точный хронометр — с кусочком прилетевшего из космоса метеорита.
Премьера SIHH-2015: Atmos Marqueterie Celeste в корпусе из соломенной мозаики, перламутровый циферблат, диск фазы Луны из лазурита
А что стало изначальной точкой в построении всех этих моделей: механическая конструкция или художественный замысел оформления?
Конечно механика. Я считаю, в часовом деле механика всегда должна стоять на первом месте, и те, кто придумывают функции, отталкиваясь от эстетики, идут по ложному пути. Как я уже сказал, ощущение времени появляется у человека от наблюдения за природными явлениями. Часы же фактически представляют собой материальную модель «механики» Вселенной, в них все должно быть точно, обоснованно и взаимосвязано. Даже в самом простом механизме вначале важна функциональность, а уже потом то, как эта функциональность оформлена.
Значит, вы строго придерживаетесь принципа «форма следует из функции»?
Да, безусловно. Именно это и делает меня часовым дизайнером. У меня вполне четко очерченный творческий инструментарий. Знаете, вот есть, скажем, ноты какой-то мелодии. И эту мелодию можно спеть, можно сыграть на инструменте, а можно создать механический инструмент, который сам будет воспроизводить мелодию. И было бы странно, если бы музыкант начал петь, а певец мастерить механизм. Точно так же можно разными способами выразить красоту и гармонию Вселенной. Сделать фотографию звездного неба, например (смеется). А я занимаюсь тем, что воплощаю этот образ в красоте механики.
Янек Делешкевич представляет астрономическую коллекцию на стенде Jaeger-LeCoultreтна женевском салоне SIHH
А, кстати, что вас больше всего привлекает в профессии часового дизайнера? Почему вам интереснее делать прибор, связанный функциональностью, чем создавать чистый дизайн?
Потому что нельзя работать, творить, созидать вне времени. Я понимаю, что система механического фиксирования этого измерения условна, но без нее человечества просто не существовало бы. Участие в создании такого удивительного прибора дает ни с чем не сравнимые ощущения.
В последние годы часовая механика очень бурно развивалась, в том числе и при активном участии Jaeger-LeCoultre. Появились такие функции, формы и материалы, которые были невозможны в недавнем прошлом. И все-таки в основном в своих изделиях вы берете за образец часовой дизайн, характерный для прошлых веков, чем для будущего. неужели не возникает искушения создать по-настоящему авангардные, футуристические «космические» часы?
Нет. Потому что это не футуризм, а стилизация. Тут дело не только в следовании традиции, а в подлинности, искренности того, что ты делаешь. Jaeger-LeCoultre — часовая мануфактура, а часы имеют смысл только на Земле. За пределами Солнечной системы того, что мы называем временем, не существует. К тому же меня удивляет, что многие, говоря «космический дизайн», сразу представляют себе что-то такое блестящее черное с прямыми линиями и кнопками. В космосе не существует прямых углов! (смеется.) Я считаю, что притягательность традиционных круглых часов, дисков и счетчиков, даже сферического турбийона заключается прежде всего в том, что оно создает у человека ощущение, будто он понимает, как все устроено. Человек по-прежнему остается наблюдателем, но владелец часов получает новое чувство превосходства — как будто он наблюдает объективно, не изнутри системы, а извне.
Geophysic Universal Time с автоматическим калибром 772 с функцией мирового времени в 24 зонах
Не слишком ли много метафизики вы вкладываете в идею часов? Если бы было так, как вы говорите, то производители «высокой» механики уже бы давно отказались от тех самых утилитарных функций и сосредоточились бы на красочных образах: планетариях, лунных дисках, многоосных сферических конструкциях…
А так нередко и происходит (смеется). Все довольно прозаично — это вопрос доверия клиентов и компетенции мануфактуры. Jaeger-LeCoultre делает часы. А значит, в них должен быть регулятор. Точка. Если бы мы сделали Hybris Mechanica Grande Sonnerie без баланс-спирали, только с карийоном, это была бы замечательная музыкальная шкатулка.
Master Grande Tradition Tourbillon Cylindrique a Quantieme Perpetuel
И все-таки в последние годы вы сами вкладываете в модели Jaeger-LeCoultre все больше художественной изощренности. Давайте вспомним коллекцию Hybris Artistica. Или новейшую Geophysic. Эти часы создавались как практичный, технический инструмент для вполне четкой задачи, а спустя полвека они превратились в изысканные модели с усложнениями, скорее престижными, чем утилитарными.
Потому что часовая механика непрерывно эволюционирует. Я часто слышу разговоры о том, что часы остановились в своем развитии, что нельзя придумать ничего нового, а все современные изобретения в этой области — это повторения прошлого... Да нет же! Просто прогресс не всегда очевиден в конкретный момент. Иногда он проявляется в технике оформления, в новом осмыслении пройденного. Знаете, люди сотни лет полагали, что Земля — плоская и имеет край. И создавали инструменты для ее исследования, отталкиваясь от этой предпосылки. И при этом развитие человеческой цивилизации, техники, философии и эстетки продолжалось, и мы даже сегодня во многом опираемся на изобретения, которые появились в тот период. Так что я не оцениваю развитие часов и всей мануфактуры Jaeger-LeCoultre как отрезок «от чего-то к чему-то», а просто стараюсь каждый момент делать часы лучше и интереснее.
Премьера SIHH-2015: Rendez-Vous Moon с калибром 935 с лунным календарем
Существует мнение, что высокая механика движется в область чистого искусства. Многие бренды уже мечтают, чтобы их модели выставлялись в галереях, а не в часовых салонах.
Это огромное заблуждение. Я бы сказал, что все наоборот — часы и современное искусство движутся в разных направлениях. Что такое чистое художественное творчество? Это экспрессия, резонанс, публичность. Размер наконец (смеется). Автор стремится донести свою идею до максимального числа людей, быть услышанным. И сегодня для этого появляется все больше коммуникационных и творческих возможностей: именно поэтому мы получили поп-арт, концептуализм, искусство перформанса, видеоинсталляции. Часы же всегда были и остаются персональным, даже интимным объектом. Самые интересные часы — не манифест, а личный, душевный разговор мастера и клиента.
Rendez-Vous Ivy Secret с калибром 846/1 в корпусе из белого золота 24 мм, высотой 9,9 мм, вдохновлена моделью 1960-х
А еще часы тем ценнее, чем более дорогие и исключительные материалы используются в их создании…
Вы видели наш последний Atmos Marquetrie Celeste? Знаете, из чего изготовлен раздвижной корпус — из окрашенной рисовой соломки. Рис, дерево, немного обычной стали, стекло и газ. Что здесь «дорогое и исключительное»? Так что и в часовой области можно создавать шедевры буквально из ничего, из самых обычных материалов. Но иногда не обойтись без золота и драгоценной инкрустации и филигранных техник росписи. Я считаю, мастер должен выбирать материалы, исходя из своего замысла, а не наоборот — тогда часы получаются по-настоящему красивыми и гармоничными.
Rendez-Vous Tourbillon с калибром 978 в корпусе 39 мм