Бруно Белламиш. Скромное обаяние инженерии
Французский дизайнер Бруно Белламиш, ставший в прошлом году обладателем ордена Почетного легиона вслед за своим партнером по Bell&Ross Карлосом Росильо, убежден, что люди по сути своей — безумные мечтатели.
Они обожают ставить немыслимые цели и достигать их, именно поэтому им как воздух необходимо все время что-то измерять. Вокруг этой любви человечества к наглядным измерительным приборам Белламиш и построил оригинальный образ часов Bell&Ross, которые еще в 1994 году определил тремя характеристиками: функциональность, качество, цельность идеи.
Бруно, я знаю, что первыми часами, которые вам подарили на 14-летие, был знаменитый хронограф Роже Таллона для Lip, и этот дизайнер оказал сильное влияние и на ваш собственный стиль. У вас не возникает ощущения, что современный часовой дизайн как-то утратил свежесть и воображение?
Нет, я думаю, он перешел в другую категорию индустриальной эстетики. Ситуация сегодня существенно изменилась по сравнению с 1980-ми — часы окончательно перестали быть прибором первой необходимости. Что может подвигнуть современного человека купить часы? Только эмоции. Поэтому, с одной стороны, дизайнеры сейчас могут свободно выбирать художественные решения, но с другой стороны, они действительно должны быть более осторожны, поскольку эмоции — критерий очень непостоянный. Разноцветные кнопки Роже Таллона в свое время произвели сенсацию, затем наступил период, когда все отчаянно экспериментировали с цветом, формами, сочетаниями, как это делали Franck Muller, TechnoMarine, Ален Зильберштейн... А теперь пришло время сдержанности, осмысления прошлого. Когда мы запустили линию Vintage, я решил сознательно ограничить цветовую гамму черным и бежевым — это такая самоцензура, которую иногда полезно ввести в любом творчестве. Я, наверное, сравнил бы часы с поп-музыкой: композитор и продюсер знают, как записать хит. Даже если все критики будут жаловаться, что современная музыка скучная и однообразная, профессионалы понимают, что хит — это то, что создает удовольствие, положительные эмоции, даже если там всего три аккорда.
А зачем тогда вы начали проект с мануфактурным калибром: это расходы, дополнительные сложности, и вряд ли добавит что-то в эмоциональный фон Bell&Ross?
Потому что мы представляем марку в той же категории, что и традиционные мануфактуры. Есть определенная система ценностей, уровень ноу-хау, который должен демонстрировать бренд, играющий в «высшей лиге».
Винтажный дизайн, мануфактурные усложнения, скелетоны — похоже, Bell&Ross всерьез собирается не просто соперничать с традиционными брендами, а становиться таким же респектабельным?
Марка существует не первый год, у нее есть история, репутация, так что респектабельность — это естественно. На самом деле, тут нет какого-то плана. В прошлом мы попробовали все: керамику, золото, квадратные формы, собственные усложнения и в какой-то момент решили перейти на чистый винтаж. Вы же знаете — нам с Карлосом всегда нравились старинные часы больше, чем современные. Видимо, поэтому коллекция Vintage получилась такой удачной, что мы хотим ее продолжать и дальше. Но мы точно не собираемся соперничать с историческими брендами, потому что в отличие от них мы можем делать не только ретроклассику, но и такие вещи, как B-Rocket Concept.
Проект B-Rocket, реализуемый вместе с Harley Davidson, представляет мотоцикл и 2 лимитированные модели часов: BR 01-94 и BR 03-90
Ваш партнер Карлос Росильо говорит, что вы поочередно создаете коллекции, вдохновленные прошлым и будущим. Наверное, вас уже часто спрашивали: после WW1 и WW2 планируете ли вы выпустить часы Третьей мировой?
Надеюсь, этого никогда не произойдет. На самом деле я не люблю ни войн, ни оружия. Мне интересны милитаристские изделия прошлого, потому что это были продукты самой передовой инженерии своего времени, они были фантастически устроены. Все эти приборы измерения, продуманные до винтика инструменты просто захватывают воображение. Я же стараюсь переработать эту функциональность в чистую эстетику. Я считаю себя специалистом по «красоте инструментов», это и есть мое главное ноу-хау.
И все-таки, любите или нет, вы несете в мир некоторые военные ценности.
На самом деле, я довольно много размышляю об этих вещах, например, насколько далеко может зайти человек, чтобы защитить свою семью, своих близких, что заставляет человека взяться за оружие. И, конечно, в современном безумном мире мне меньше всего хотелось бы ассоциироваться с брендом, несущим милитаристские идеи. Но есть и другой аспект. Например, во Франции сегодня все, что связано с армией, прежде всего ассоциируется с качеством, передовыми технологиями. Мы привыкли к образу, что армия — это высокотехнологичный институт, и мне как дизайнеру этот образ очень близок.
Премьера Базеля-2014: BR 03-94 Carbon Orange в корпусе 42 мм с поликарбонатным покрытием с двумя вариантами ремешка, лимитированная серия 500 экземпляров
Когда вы начинали сотрудничать с Sinn, вы делали не только авиационные часы, но и специализированные модели для дайверов, космонавтов, даже для саперов. Не планируете снова расширить модельный ряд новыми «инструментами»?
Мне очень нравились некоторые из моделей, и, кстати, тема дайверских часов мне очень близка и интересна. Но получилось так, что Bell&Ross прославился своими квадратными часами в стиле авиационного кокпита, у нас появилась своя уникальная ниша, свое направление, в котором мы — лучшие. Нельзя получить все и сразу.
В те времена это был не только бизнес, но и удовольствие, возможность реализовать свои идеи. Потом, как вы сами говорите, от многих моделей пришлось отказаться, хотя они вам и нравились, потому что рынок их не принял. Вам не кажется, что с каждым годом рамки, установленные вашим собственным брендом, сужаются?
Мне нравится быть на своем месте. Я делаю часы, которые сам с удовольствием ношу. Это самое трудное для человека — найти занятие, которое ему по душе. Вы правы, сейчас в Bell&Ross я себе оградил некую территорию, создал те самые рамки, но они не мешают, а помогают творить. Ведь я занялся часовым делом не для того, чтобы рушить правила, я хотел создавать. И, пожалуй, эти рамки, наоборот, теперь позволяют мне сосредоточиться на том, что действительно важно. Я не ставлю целью создать какие-то невиданные доселе часы. Я просто хочу каждые следующие часы делать лучше, чем предыдущие.
Премьера Базеля-2014: BR 03-92 Ceramic- Black-Matte в корпусе из высокотехнологичной керамики
То есть вы больше не работаете над новыми идеями, а шлифуете детали?
Инновации создавать вообще трудно. Посмотрите на Porsche 911 или Volkswagen Golf — такая идея появляется раз в полвека, а потом только совершенствуется. И к часам это тоже относится. Модель Bell&Ross, которая одновременно стала сенсацией для прессы и бестселлером — Radar, и ее различные вариации. Но были и другие идеи, которые очень понравились журналистам, но не клиентам. Я о них не забыл. Просто отложил на время.
И все же есть столько новых технологий для эффектных механических «инструментов» — жидкости, магниты, сенсорные покрытия...
Между фантазиями и реальностью находится много факторов: стоимость, надежность, наконец, релевантность. Вы думаете, на Rolex дизайнеры по ночам не рисуют безумные, фантастические проекты?
А между тем, все больше разговоров о том, что для часовой индустрии опасность представляют «умные часы», потому что они больше отвечают современной эстетике и потребностям.
Категорически не согласен. Как я говорил, наручные часы — ненужный, факультативный продукт. Даже среди обладателей смартфонов есть четкое деление на тех, кто выбирает Apple или другую марку. А ведь люди ими постоянно пользуются! Тогда как никто не покупает хронограф, чтобы засекать время. И, между тем, выбирая хронограф, ни один человек не скажет, что ему все равно: Panerai, Bell&Ross или TAG Heuer. Чем ненужнее продукт, тем более к нему требовательное отношение. Я думаю, смартфоны действительно погубили индустрию... Цифровых фотоаппаратов-«мыльниц». Но это так далеко от часовой механики. Если порассуждать о футурологии, я охотно верю, что уже в скором будущем появятся очки, которые будут напрямую соединены с цифровым миром, и у каждого человека будут по сути две личности: физическая и виртуальная. Но и тогда человеку по-прежнему будут нравиться вкусные пирожные, элитные напитки, украшения, часы и прочие товары роскоши. Потому что отказать себе в удовольствиях — почти невыносимо. Никакая цифровая реальность не заставит вас перестать спать на удобных перинах и пользоваться красивыми вещами.
BR03-92 Tornado cockpit с повышенной читаемостью циферблата выпущена специально для французского специназа GIGN
В свете ваших рассуждений об эмоциональной составляющей Bell&Ross, аналогий с поп-культурой возникает вопрос, почему марка не использует знаменитых посланников, как, например, Ришар Миль? Ведь это простая и эффектная стратегия.
я бы назвал это тактикой. И она действительно хороша, когда чувствуешь, что все другие средства коммуникации с клиентами закончились. Нам никогда не была близка идея сотрудничества со знаменитостями, поскольку это дорого и к тому же рискованно — любой человек может оказаться в центре скандала или просто вызывать антипатию. У Ришара Миля мне нравится идея сотрудничества со спортсменами, которые реально надевают его часы на состязания. Но Bell&Ross не делает спортивных часов. В итоге мы подумали и нашли себе идеального посланника — Harley-Davidson FXS Softtail Blackline.
Коллекция военных часов Bell&Ross наглядно демонстрирует эволюцию профессиональных инструментов ХХ века: от офицерских часов Первой мировой до бортовых приборов 1960-х
Всегда хотелось спросить: Бруно, вы поставили себя на первое место в названии марки по алфавиту или потому что вы действительно главнее в компании?
А что, Ross&Bell — неплохо звучит. Действительно, почему я вначале? я помню, что в Sinn настаивали, чтобы мы придумали международное имя, легкое и запоминающееся. Мне всегда нравился американский стиль названия марок, я поначалу даже подумывал — а почему бы не просто Jack&James?(смеется.) И как-то раз нам пришла в голову идея сократить наши собственные имена, а что касается порядка... кажется, мы кинули монетку.
Опубликовано в журнале "Мои Часы" №4-2014