Феликс Баумгартнер: Нам нужно меньше часов
Феликс, расскажите для начала о моменте основания вашей компании. Например, откуда вы взяли первоначальный капитал?
Мы начали очень скромно. Как вы знаете, сначала нас было всего трое: мой брат, Мартин Фрай и я. В год мы могли выпускать только пять экземпляров часов. И у нас было два заказа от знакомых, которые поверили, что мы можем сделать что-то действительно новое. Это и был тот стартовый капитал, который позволил нам выпустить прототипы, получить новые заказы и изготовить первую коллекцию. Мы ни разу не брали кредит в банке и не привлекали инвесторов, поэтому компания развивалась очень постепенно: спустя пятнадцать лет после старта наш штат составляет всего 12 человек. Половина из них работает в Цюрихе, половина – в ателье в Женеве. Всего мы выпускаем порядка 200 экземпляров в год. И я не думаю, что нам следует расти дальше: даже 500 экземпляров для такой марки, как Urwerk – это будет уже слишком много.
Ваш брат Томас совсем покинул Urwerk?
Да, он оставил компанию 5 лет назад. Сейчас он живет неподалеку от Шаффхаузена, но не занимается часовым делом из-за проблем со здоровьем.
Вы разрабатываете собственные механизмы c нуля?
Нет. В UR-103 стоит Peseux, а в качестве базы для UR-202 и UR-CC1 мы используем Girard-Perregaux. Только не говорите, что мы должны полностью выпускать собственные калибры! От нас этого никто и не ждет. И тут дело даже не в вопросе инвестиций в производство, а в том, что на создание собственного калибра требуется около 20 лет, если ты хочешь полностью быть уверенным в его надежности. Вы знаете примеры многих мануфактур, которые до сих пор не могут быть уверены в собственных инновационных калибрах, запущенных в производство 10 или 15 лет назад.
Мы не хотим таких проблем, поэтому Urwerk использует проверенные базы, полностью их перерабатывая. В создании каждой новой модели нами руководит импульс, идея – и так рождаются часы. Например, вы знаете, что СС1 мы придумывали три года: должно было сложиться много факторов, чтобы появилось видение модели. И кадр из фильма Хичкока «Птицы», и спидометр моей «Вольво» 60-х, и, наконец, прототип часов Cobra, изготовленный Patek Philippe по идее Луи Котье.
Вы сказали, что 6 человек работают в Женеве, а 6 в офисе в Цюрихе. Но с таким же успехом они могут работать в Лондоне, Нью-Йорке или Макао. Как вы думаете, для такой марки, как Urwerk, имеет ли значение то, что это швейцарские часы?
Думаю, что не особенно. В них установлены швейцарские механизмы, я сам швейцарец, и наше ателье в Женеве, потому что это центр индустрии. Но мы заказываем комплектующие со всего мира, потому что это должны быть лучшие комплектующие. Что-то мы заказываем во Франции, а, например, сапфировые стекла нам доставляют из Японии. Мы живем в глобальном мире, и почему мы не должны этим пользоваться?
А как вы разделяете обязанности: за что отвечаете в компании вы, а за что Мартин Фрай?
Изначально было так. Мартин – художник, у него в голове рождались какие-то идеи и ассоциации, а я как часовой мастер уже соображал, каким образом их воплотить. Сейчас, как я уже сказал, у нас в команде 12 человек, среди них есть дизайнеры, два инженера, с которыми я сам занимался, чтобы они могли самостоятельно разрабатывать усложнения, так что у меня остается время на различные другие обязанности. Например, ездить по городам, где представлены часы Urwerk, встречаться с прессой, с дистрибьюторами, с клиентами – если я не буду этого делать, о нас могут и забыть (смеется).
То есть модули Urwerk придумывает не только Феликс Баумгартнер? Может быть, скоро появятся модели, к которым вы лично вообще не будете иметь никакого отношения?
Почему бы и нет? Urwerk – это бренд, а не «соло одного гения». Я не ставил себе задачи прославить именно свое имя. Посмотрите, как часовые компании назывались раньше: Patek Philippe, Vacheron Constantin, Audemars Piguet. Из самого имени марки следовало, что в ней заключены усилия как минимум двоих: часового мастера и финансового гения. Либо это были семейные компании, как Breguet. А сейчас, думаю, с Франка Мюллера, появилась новая мода: создавать проект, который весь ориентирован на одного мастера, как будто больше никого в компании не существует. Я не думаю, что это очень хорошая практика. Поэтому мы в Urwerk постарались от такого уйти. Впрочем, пока у нас с Мартином все в порядке с собственными идеями. Например, мы выпустили UR-CC1 тиражом всего в 50 экземпляров. 25 уже сейчас в продаже и 25 появятся в июле. И больше она выпускаться не будет. В отличие от UR-103 и UR-202 эта модель не станет постоянной серией.
А почему?
Потому что наши мощности не позволяют нам поддерживать широкий модельный ряд. UR-CC1 – это невероятная идея, но мы должны от нее отказаться, чтобы позволить себе реализовать другую невероятную идею, которая уже запущена в производство.
Вы были одними из первых, а за вами появилось довольно много марок, которые преследуют одну цель: выпустить модель с необычной, нетрадиционной индикацией времени. Скажите: а чем вам так не угодила классическая система со стрелками?
Вопрос не только в индикации. На самом деле, фактически мы изобретаем полностью новые часы, в которых принципиально новая система автоматического завода и другие передачи, и даже форма и материал корпуса. То, что мы делаем – мы демонстрируем, что есть много способов показать время. И при взгляде на эти часы у человека возникает иное ощущение, нежели когда он смотрит на часы традиционные. Это огромная работа, а не только вопрос создания другой индикации.
А вам не кажется, что ваши инновации, конечно, поражают воображение клиентов, но не слишком развивают само часовое дело? В конце концов о часах Urwerk знают несколько сотен знатоков и коллекционеров, и ваш «другой взгляд» на время может просто исчезнуть вместе с маркой, он не будет тиражироваться.
Мы никогда не ставили задачу создавать какие-то модули, которые будут лучше традиционных, чтобы все сразу начали делать то же самое. Просто посмотрите, что происходило раньше в часовой индустрии, то же происходит и сегодня. Дома с вековой историей год от года делают одно и то же: турбийон, минутный репетир, вечный календарь. И так постоянно, меняется лишь дизайн и комплектации. Мы пытаемся как-то расширить эти рамки, доказать, что в часовом искусстве есть много места для фантазии.
Но ведь и вы не оригинальны. В основе каждой из ваших моделей всегда лежит какая-то идея прошлого, которую вы, по сути, просто доработали.
Именно! В часовой механике все уже давно придумано, это не та область, где можно изобрести что-то новое! Если бы я действительно хотел изобретать, я бы стал инженером-электронщиком. Но я живу в своей профессии, я продолжаю традиции своей семьи, страны, часового сообщества. Вопрос в том, как их продолжать. Можно повторять одно и то же, а можно пытаться взглянуть на некоторые вещи по-другому.
Тем более что современные технологии открывают совершенно новые возможности, позволяя реализовать вещи, о которых мастера прошлого в лучшем случае могли только мечтать. Например, с появлением обрабатывающих центров стало возможно выпускать такие детали, которые раньше были недостижимы. Например, тот же Луи Котье не смог бы выпустить СС1, даже если бы у него были все деньги мира: потому что тут есть оси, толщина которых составляет долю микрона.
В те времена их просто нельзя было изготовить. Подумайте сами: еще десять лет назад мы не могли выпускать такие часы, как Urwerk, и предлагать их по цене, сопоставимой с традиционной механикой с усложнениями от известных исторических марок! Тогда часовой мир был очень узок. Сегодня клиент может выбирать, что он хочет купить: турбийон Patek Philippe или UR-202, минутный репетир от Patek Philippe или UR-CC1. По сути, мы создали альтернативу традиционной механике, а это уже большой шаг для индустрии.
При этом вас не смущает, что ваши часы могут быть скопированы марками «попроще»? Например, Azimuth выпустил почти точную копию UR-103, а она не в пример доступнее…
О, Azimuth – это такая марка, которая живет за счет копирования. В прошлом году они скопировали Richard Mille. А в следующем будет кто-то еще. Но, честно, я не уверен, что они добьются этим успеха. О них знает, наверное, еще меньше людей, чем об Urwerk.
А на вас кризис сказался?
Конечно, как и на всех. Но я бы не сказал, что Urwerk ощутил сильное падение. Да, в 2008 году мы выпустили 210 моделей или около того, а в 2009-м всего 150. Но притом что снизилось количество, цены выросли, так что оборот остался на прежнем уровне.
То есть вы решили выпускать меньше, а продавать дороже? Честно. Но скажите, Феликс, вы говорили об альтернативе минутного репетира Patek. Это порядка 300 тысяч франков. Вам не кажется, что заявленная вами цена на часы чересчур высока?
Может быть. Честно говоря, меня это не интересует. Если мы устанавливаем цену на часы и есть люди, которые их покупают, – значит, это правильная цена. Мне никогда не приходило в голову просчитывать объем рынка, узнавать его требования, высчитывать идеальный баланс между себестоимостью и конечной ценой. Никто в Urwerk никогда не занимался маркетингом! Более того, я скажу, что если бы мы им занимались, то сама Urwerk просто бы не появилась на свет. Потому что с точки зрения маркетинга проект выглядел рискованным, даже безумным.
Забавно, что вы не первый, кто так говорит. Сейчас очень много независимых производителей, которые в один голос уверяют: нас не интересует маркетинг, мы не по этой части, мы творцы. Между тем, вы все стараетесь сформировать спрос и постоянно убеждаете потребителей, что новая высокотехнологичная механика – это отличное вложение средств. Что это как не маркетинг?
Когда мы начинали, мы были совершенно одни! Да, после успеха Urwerk и других марок такой же концепции многие могли увидеть повод для подражания. Я действительно знаю новые марки, у которых вся «инновационность» тщательно просчитана исходя из того, что нравится клиентам сейчас. Но когда мы с братом создавали свою компанию, мы совершенно не знали, что из этого получится.
В 90-е годы я, например, находился в глубокой депрессии. Я был молодым часовым мастером, который совершенно не видел для себя перспектив в индустрии. Да, я мог продолжать работать на крупный дом и делать все те же репетиры и турбийоны. Но я просто не хотел заново повторять те вещи, которые до меня уже сделали мой отец и дед!
И как сейчас вы смотрите в будущее, теперь вы видите перспективы?
Да, мне сейчас намного интереснее работать, чем 15 лет назад. Я рад видеть, что часовое дело сегодня имеет больше мотивации и креатива, что мастера и клиенты поняли, что в механизмах еще много интересных и неисследованных идей. И я рад, что причастен к этому процессу. Пожалуй, что меня действительно беспокоит, это то, что вместе с популярностью сложных часов с огромной скоростью растет и объем выпуска.
Например, если Patek Philippe раньше производил около 10 тысяч часов в год, то сейчас он выпускает 45 тысяч! Куда столько?! Вот здесь может наступить пресыщение – в количестве. Поэтому если рынок чуть-чуть сократится и будет выпускаться меньше часов, я только буду этому рад.
Опубликовано в журнале "Мои Часы" №1-2010