Blancpain Fifty Fathoms: полвека под водой
В него были отобраны самые лучшие пловцы из спецназовцев. Не хватало только одного — специализированного оборудования, способного работать на большой глубине
Обычно, если речь заходит о марке Blancpain, то сразу вспоминаются две вещи: знаменитый слоган компании «Никогда не было и не будет кварцевых часов Blancpain» и тот факт, что мануфактура носит гордое звание старейшей в Швейцарии, ведя отсчет основания с 1735 года.
У некоторых, правда, возникает ощущение, будто между древней и современной историей марки зияет огромный провал лет эдак в сто. Но это не так. Именно в середине ХХ века Blancpain представила одну из самых легендарных и «крутых» моделей часов не только в своей, но и в общей часовой истории.
ХХ век начинается
Мануфактура Blancpain появилась вовсе не в Ле-Брассусе, где сейчас находится головной офис компании, а в долине Виллерет в кантоне Юра-Бернуаз, между прочим, alma mater таких марок, как Breitling, Longines, TAG Heuer и Chopard. Скромную мастерскую основал местный кузнец Жан-Жак Бланпа.
Его дело продолжил сын Исаак — по совместительству школьный учитель. В те времена часовое дело в Виллерет воспринималось как дополнительный источник доходов. Мастерская скромно просуществовала около ста лет и благополучно бы канула в Лету, если бы не праправнук основателя Жюль-Эмиль Бланпа. Он руководил компанией в течение очень долгого времени, так как был долгожителем (умер 9 апреля 1928 года в возрасте 96 лет). Пожалуй, именно Жюль-Эмиль (кстати, при нем марка одно время называлась Emile Blancpain et Fils) был самым талантливыми часовым мастером за всю историю семьи Бланпа.
Если его предки управляли мастерской, думая в основном, как заработать на хлеб, то Жюль-Эмиль стал первым представителем семьи, который прославил имя Blancpain. Начал он с того, что в 1863 году построил для мануфактуры новое здание на противоположном берегу реки Сюз, оборудованное самой новейшей техникой, работающей от электричества.
После этого Жюль-Эмиль сам вплотную занялся доработкой и улучшением часовых механизмов. Это он разработал интереснейшие вариации цилиндрического и анкерного спуска. В конце XIX века Жюль-Эмиль создал принципиально новый ультратонкий механизм прямоугольной формы, который поместил в плоский корпус, крепящийся к запястью.
По сути это был прототип первых наручных часов. В 1926 году незадолго до своей смерти Жюль-Эмиль представил публике свое главное творение: наручные часы Harwood, оснащенные механизмом с автоподзаводом, которые сегодня считаются первой серийной моделью подобного типа, произведенной в мире.
После смерти Жюля-Эмиля его сын Фредерик-Эмиль продолжил изыскания отца и выпустил еще одни революционные часы Rolls. Они заводились… от движений механизма, который свободно болтался внутри прямоугольного корпуса. Этот смелый и интересный эксперимент до сих пор никто так и не решился повторить. Стоит добавить, что те редкие Harwood и Rolls, которые еще можно увидеть на аукционах или антикварных магазинах, считаются высочайшей коллекционной ценностью.
Пятьдесят морских саженей
В 1932 году, всего на четыре года пережив своего отца, Фредерик-Эмиль скоропостижно скончался, не оставив наследников. Таким образом, династия часовых мастеров Бланпа прервалась. Компания перешла к деловому партнеру Фредерика-Эмиля некоей мадам Фихтер, также владевшей фабрикой по производству оборудования Tornek-Rayville.
Blancpain была переименована в Blancpain-Rayvile и занялась в основном инженерными разработками в области корпусов и металлов, практически свернув часовое производство. Но после войны наступили новые времена: в часовое искусство начали активно проникать передовые технологии, тут-то и пригодился опыт Blancpain.
В 1952 году два французских морских офицера — капитан Боб (Роберт) Малубье и лейтенант Клод Риффо — получили задание от министерства обороны Франции создать элитное подразделение подводников, получившее название Les Nageurs de Combat, то есть «Военные ныряльщики».
В него были отобраны самые лучшие пловцы из спецназовцев. Не хватало только одного — специализированного оборудования, способного работать на большой глубине. Заказ на это оборудование получили ведущие французские производители.
В частности, для производства глубоководных наручных часов офицеры обратились к представителям компании Blancpain- Rayville. То есть вначале, конечно, заказ попытались отдать французской фабрике Lip из Безансона, в то время фактически государственному монополисту в производстве часов, однако ее мастера сочли задачу слишком сложной и посоветовали обратиться в Blancpain.
Инженеры Blancpain приняли вызов и создали принципиально новый корпус с дополнительной камерой, в которую закачивалась смесь из воздуха и гелия. Таким образом механизм, заключенный в корпус Blancpain, мог точно работать на глубине 50 морских саженей — то есть 91 метр.
Именно такой порог глубины был установлен в 50-е годы для безопасного погружения обычного человека. Конечно, впоследствии этот порог был увеличен, и стали появляться модели, которые могут работать и на большей глубине, однако Fifty Fathoms («50 морских саженей») стали первыми часами, которые опустились на максимальную для человека отметку.
Риффо и Малубье были настолько восхищены полученными часами, что в 1953 году министерство обороны сделало официальный заказ на Fifty Fathoms, которые стали частью официальной экипировки подводных частей флота.
Сама Blancpain была в то время довольно маленькой фабрикой и не могла справиться с подобным заказом. Поэтому на Blancpain-Rayville производились только корпуса (главное ноу-хау модели), а механизмы Lip R23 для Fifty Fathoms поставляла фабрика Lip. В 1954 году Fifty Fathoms поступили в свободную продажу на территории Франции, и на циферблате часов стояли два логотипа: Blancpain и Lip.
Это сотрудничество стало счастливым билетом и шансом на выживание для Blancpain. В то время Lip была крупнейшей часовой фабрикой во Франции и одной из самых известных в Европе. Репутация Lip немало способствовала популярности Fifty Fathoms среди французских покупателей, а вместе с ней принесла славу и Blancpain — истинному автору «50 саженей».
Впоследствии Blancpain разорвала контракт с Lip и стала устанавливать в свои часы механизмы, изготавливаемые фарбрикой Anton Schild из швейцарского Гренхена. В моделях устанавливались два типа калибров AS 1700 и AS 1712. Последний был оснащен календарем-дата, что для подводных часов в ХХ веке было очень престижно.
В дайверских часах того времени индексы и стрелки покрывались обычно люминесцентным составом с радиоактивным излучением. В первых моделях Fifty Fathoms действительно в больших количествах использовался тритий, однако инженеры Blancpain-Rayville довольно быстро нашли ему безопасную замену, и на циферблате часов появилась жизненно важная маркировка «Не радиоактивны!».
Интерес к Fifty Fathoms в 50?е был настолько высок, что часами заинтересовались представители военно?морских флотов других стран. В качестве экипировки подводников Fifty Fathoms приобрели министерства обороны Чехии, Германии, Польши, нескольких Скандинавских стран и даже США для своего элитного подразделения Frogman.
«Американские» Blancpain Fifty Fathoms сегодня считаются самой дорогой и редкой моделью. За 30 лет их было выпущено всего несколько десятков, каждый экземпляр пронумерован. Кроме того, для американского флота поставлялась самая маленькая в диаметре Fifty Fathoms, которая стала и самой миниатюрной из дайверских моделей того времени.
Помимо диаметра отличить американскую Fifty Fathoms от европейской очень просто: для заокеанского флота часы выпускались под брэндом Tornek-Rayville или на циферблате было написано просто — US Navy. Заинтересовались Fifty Fathoms и научные организации.
В 1955-м Blancpain стал партнером Исследовательской группы морских глубин (Groupe d’Etudes et de Recherches Sous-Marines, сокращенно GERS), и именно этими часами GERS была экипирована экспедиция Жак-Ива Кусто во время съемок фильма «Мир безмолвия», который получил в 1956 году Золотую пальмовую ветвь Каннского кинофестиваля.
Подводный турбийон Fifty Fathoms выпускалась до начала 80?х годов, когда группа SSIH, в которую с 1969 года входила Blancpain, не приняла решение превратить фабрику Blancpain-Rayville в производственное подразделение более мощной и успешной Omega.
Именно поэтому Жану-Клоду Биверу, который в 1983 году выкупил марку, пришлось искать новое место для строительства фабрики. Omega ни за что не хотела расставаться со зданием на берегу Сюз. В честь двух «родин» Blancpain и получили название две самые знаменитые коллекции возрожденной марки Villeret и Le Brassus.
Однако про Fifty Fathoms Бивер тоже не забыл. В 1997 году дайверская линия была с триумфом возрождена: на этот раз она имела водонепроницаемость 300 метров, как того требовали современные стандарты подводных часов. 50-летний юбилей Fifty Fathoms отпраздновали в 2003 году, выпустив лимитированную серию часов с черным нецарапающимся сапфировым безелем.
Но настоящий триумф ожидал модель в этом году, когда были выпущены две новые версии Fifty Fathoms — хронограф fly-back и турбийон. Культовая модель превратилась в прекрасный образец Haute Horlogerie, облаченный в корпус подводных часов, дизайн которых максимально повторяет Fifty Fathoms 53-го года.
Но на этом сходство заканчивается. Мануфактурные механизмы (для «простой» версии Fifty Fathoms был разработан новый калибр 1315 с резервом хода 6 дней) и flying турбийон, конечно же, не предназначены для военных целей.
Поэтому Blancpain не стала делать стальную версию, представив модели только в корпусах из белого и желтого 18-каратного золота. И марка ничуть не кривит душой: как и в случае первой Fifty Fathoms «начинка» здесь — далеко не главное. Водонепроницаемый корпус и, главное, культовый дизайн, ставший символом настоящей «крутизны» и смелости исследователей, по-прежнему в цене. Даже с турбийоном.
Опубликовано в журнале "Мои Часы" №3-2007