Итоги 2011. Книга перемен
Даже самые отчаянные скептики признают, что прошедший год вроде бы закончился позитивно: он был отмечен яркими премьерами, аукционными рекордами, интересными выставками, общим ростом продаж по всему миру. Впрочем, если приглядеться к событиям 2011 года, не покидает чувство, что позитивные явления — это отдельные красивые деревья в саду. А на заднем фоне темнеет большой, опасный и неухоженный лес.
Даже самые отчаянные скептики признают, что прошедший год вроде бы закончился позитивно: он был отмечен яркими премьерами, аукционными рекордами, интересными выставками, общим ростом продаж по всему миру. Впрочем, если приглядеться к событиям 2011 года, не покидает чувство, что позитивные явления — это отдельные красивые деревья в саду. А на заднем фоне темнеет большой, опасный и неухоженный лес.
Рольф Шнидер
Если кто-то задумывается уже о будущих мемуарах, самое время открыть чистую страницу и красивым почерком вывести: «уходит эпоха…». Потому что главное, чем запомнится прошлый год, — это последовательный уход из жизни людей, которые сформировали ценности и идеологию современного часового сообщества. Когда летом 2010-го скоропостижно скончался Николас Г. Хайек, многие тоже говорили о «конце эпохи», но несколько метафорически, подразумевая в первую очередь грядущие перемены в Swatch Group, которые когда-нибудь потом окажут влияние и на всю индустрию.
Год аукционных рекордов: Rolex Ref.4113 был продан 16 мая на Christie's за 1 163 340 долларов, став самыми дорогими часами марки
Смерть Хайека (некоторые сравнивали ее с кончиной Стива Джобса) сама по себе была трагическим событием, она вызывала в первую очередь желание выпустить книгу воспоминаний или лимитированную серию часов tribute to. Похожую реакцию вызвало и последовавшее вскоре сообщение о кончине другого титана индустрии — Джино Макалузо. Но жизнь-то вроде как продолжалась, люди пытались разобраться с собственными проблемами: рост франка, возможность дефолта нескольких европейских стран сразу, ожидание второй волны мирового кризиса и прочие повседневные заботы. Следующий 2011 год ознаменовался серьезным списком потерь: Рольф Шнидер, Джеральд Джента, Джордж Дэниэлс, Роже Таллон. Каждое имя — легенда. Рольф Шнидер: гениальный предприниматель, который в 80-е годы воскресил компанию Ulysse Nardin и превратил ее в одну из лидирующих независимых марок швейцарской механики в мире.
Карманные Vacheron Constantin Джеймса Паккарда через месяц ушли за 1 800 000 долларов
Джеральд Джента: великий часовой дизайнер, создатель коллекций Audemars Piguet Royal Oak, Patek Philippe Nautilus, IWC Ingenieur, Omega Constellation, Bvlgari Bvlgari и многих других, а также знаменитого «октаэдра» Gerald Genta. Джордж Дэниэлс: легендарный часовой мастер, который первым собрал турбийон в наручных часах и прославился изобретением коаксиального спуска. Он почти в одиночку доказал, что его профессия в послевоенном мире —не анахронизм. Наконец, Роже Таллон: человек, имеющий мало отношения к высокому часовому искусству, но оказавший огромное влияние на массовые часы. Его авторству принадлежит модель lip с разноцветными кнопками —прообраз всех будущих часовых хулиганов от Swatch до Alain Silberstein. Впрочем, современникам Роже Таллон запомнился прежде всего как дизайнер скоростных французских поездов TGV.
Джеральд Джента
Умерли великие мастера — они задумывали, рисовали, проектировали, делали и продавали те вещи, которые мы сегодня называем Haute Horlogerie. У каждого из них в своей области появилась армия последователей и учеников — они в итоге и составили костяк современного часового рынка. О смене поколений в часовой индустрии говорили давно. Все пытались предугадать ее последствия и тенденции развития, и вдруг оказалось, что это — свершившийся факт. Поколение, наследовавшее гениям прошлого, осталось в одиночестве. Нет больше никакого конфликта «отцов и детей», нет битвы традиций и осторожности против инноваций и эксперимента. «Дети» уже далеко не дети, они и есть главные и единственные фигуранты сегодняшнего часового процесса. Нет больше «раньше и теперь», осталось только «теперь». Великие мастера прошлого сказали свое веское слово и ушли. Теперь их наследники будут работать, не оглядываясь назад, а глядя только вперед — на тех, кто придет после.
Джордж Дэниэлс
Двойная ставка
Эта смена вех объясняет многое. Вероятно, именно из-за нее премьеры последнего года проходили в атмосфере стагнации и неуверенности. Дело вовсе не в кризисе и не в том, что все вдруг стали осторожными, предлагая рынку лишь то, что будет гарантированно пользоваться спросом. Просто исчезла сама потребность в риске и эксперименте. Еще несколько лет назад было достаточно заявить «мы сделали то, что до нас никто не делал» —и внимание публики было обеспечено. Многие модели отлично «прокатывали» на контрасте с традиционными. Но все это перестало отдавать новизной и превратилось в повседневность.
Часы-подвеска в форме креста, Girard-Perregaux, около 1870 г.
Есть марки, чьи удачные стратегии обеспечивают им стабильный успех. И есть марки с рискованными стратегиями, их положение нельзя назвать прочным. Оптимальная стратегия 2011 года —не искать хрупкий баланс между коммерческим успехом и дизайнерским риском, а делать ставку одновременно и на то, и на другое. Это стало заметно уже в начале года: каждую премьерную модель категории crazy тут же уравновешивала вполне бюджетная, практичная и симпатичная новинка. Почти у каждой марки можно найти такую пару «ангела и демона»: Jaeger-LeCoultre: Reverso Repetition minutes a Rideau —Reverso Ultra Thin; Montblanc: Tourbillon Bi-Cylindrique — Star Wold-Time GMT; TAG Heuer: Microtimer Flying 1000th — Carrera Heritage; A.Lange&Sohne: Richard Lange Tourbillon Pour le Merite — Saxonia Thin; Zenith: Christophe Colomb — Captain Elite.
Впервые в России на выставке «500 лет часового искусства» были показаны редкие исторические шедевры.Часы-подвеска в форме креста, ход отрегулирован Иоганном Энгель Шальком, корпус из горного хрусталя. Прага, около 1700 года
Вспомним: в начале года мануфактура IWC представила обновленную версию демократичной классики Portofino, тем самым заранее уравновесив долгожданную осеннюю премьеру Portuguese Siderale Scafusia, самых сложных часов компании. Наконец, ярчайший пример — почти одновременный выход у MB&F хулиганских HM4 Razzle Dazzle, HM4 Double Trouble и классической модели Legacy Machine1. С самого начала года в часовой моде были противопоставлены два тренда: невероятно навороченные, революционно сконструированные механизмы (Harry Winston Opus Eleven, Rotonde de Cartier Astroregulateur) — и нарочито скромная и дискретная ультратонкая классика, которая оккупировала часовые витрины. Почему так происходит? Современное поколение часовщиков сделало ставку на сверхсложные и сверхсмелые механизмы, приучило своих клиентов к тому, что каждые новые часы должны вызывать возглас «вау». Но оказалось, что часовые мануфактуры слегка побаиваются того, что сами сотворили. Уж очень эти устройства капризны и непредсказуемы.
Революционная конструкция Rotonde de Cartier Astroregulateur
Требуются годы после официальной премьеры, чтобы заставить их работать. Либо они не работают вовсе. Если же усложненные механизмы все-таки удается довести до ума, то оказывается, что хрупкие оси и колеса не выдерживают соприкосновения с грубой реальностью. Не сказать, что таких примеров много, но они копятся и плохо влияют на репутацию сложных экспериментальных часов как таковых. Развившаяся в последние годы практика «кластерного» производства и размещения заказов на экспериментальных мануфактурах тоже чревата сбоями и скандалами. Не успели разойтись круги после громкого банкротства BNB Concept в 2009 году и сворачивания всех рабочих проектов фабрики, как в 2011-м подобная неудача постигла еще одну «лабораторию идей» — MCT (Manufacture Contemporaine du Temps), авторству которой принадлежит одна из самых ярких и обсуждаемых премьер года — «распадающееся время» в Opus Eleven для Harry Winston. Как оказалось, для заявленного производства 100 экземпляров «Опуса» у МСТ просто нет средств и производственных возможностей.
Признанный бестселлер традиционной механики Ballon Bleu de Cartier Extra Plate
Меж тем на модель немедленно поступили заказы. В результате автор Opus Eleven Дэни Жиге покинул компанию после конфликта с остальными учредителями МСТ, и Harry Winston оказалась в щекотливом положении — ведь ей едва не пришлось аннулировать заказы. К счастью, глава Harry Winston Фредерик де Нарп ценой огромных усилий спас Opus Eleven, найдя фабрику в Плян-лез-Уатт, которая согласилась выполнить заказ под руководством самого Жиге, получившего теперь статус «независимого куратора проекта». На МСТ тоже вздохнули с облегчением, избавившись от тяжкого груза Opus. Теперь концепт-фабрика, потеряв лицо, но не растеряв постоянную клиентуру, сможет вновь сосредоточиться на более простом и проверенном проекте Sequential One. Вроде бы эта история для всех закончилась хорошо. Но страх перед сложными экспериментальными механизмами после нее только усилился.
Maurice Lacroix Masterpiece Roue Carree Seconde достойно продолжила линию часов, поражающих воображение
С другой стороны, невозможно совсем отказаться от эксперимента в условиях современной конъюнктуры. Клиенты этого просто не поймут. Максимилиан Бюссер, привозивший в конце года в Москву свою Historical Machine1, признал, что задумал ее отчасти как нечто более понятное и носибельное, чем его привычные «механические игрушки», но с ходу отмел все предположения, что сделал это в угоду клиентуре. «О чем выговорите! — воскликнул он с неожиданной горечью. — Это лет двадцать назад люди покупали часы и точно знали, какие именно часы они хотят и какие у них должны быть характеристики. Сейчас люди приобретают часы, просто потому что они могут себе это позволить. Могут и должны.
Не так важно, насколько эти часы практичны и работают ли они вообще. Просто они должны соответствовать определенным представлениям о современном люксе». Бюссер и его друзья пока что могут себе позволить лишь «фриковый» имидж. А более крупные и респектабельные производители делают двойную ставку — и на революционную механику, и на коммерчески привлекательные модели. Все равно что в рулетке ставить одновременно на черное и на красное: можно получать удовольствие от атмосферы игры, оставаясь при своих.
Opus Eleven, созданный для Harry Winston Дэни Жиге, с трудом удалось запустить в серию, уже без участия МСТ
Прочнее меди
На самом деле тот же Бюссер, Баумгартнер и другие независимые мастера (среди них — Томас Прешер, Свенд Андерсен, Джеральд Клерк и Паскаль Беркла, посетившие этой осенью часовую выставку Moscow Watch Expo) признают, что большую часть времени проводят не в размышлениях о том, какую новую модель выпустить, а практически, как в XVIII веке, в разъездах, демонстрируя эту новую модель потенциальным клиентам. Последствия кварцевого кризиса и весь опыт возрождения швейцарской часовой индустрии научили часовщиков одной вещи: в выигрыше оказывается не тот, кто может придумать и сделать, а тот, кто может это продать.
Первым покупателем UR-1001 Zeit Device Uber Complication от Urwerk оказался россиянин
Представители предыдущего поколения часовых магнатов, которые были озабочены в первую очередь восстановлением и долгосрочными перспективами часовой индустрии, отдавали основные силы развитию и укреплению производства и достигли в этом направлении впечатляющих результатов. Представители нового поколения производством тоже интересуются (впрочем, больше по привычке), но свою цель в этом мире видят в другом — в тотальном часовом ритейле, опутавшем весь мир сетью моллов и бутиков. Мы еще в прошлом году отмечали повышенный интерес представителей часовой индустрии к недвижимости.
В новом для себя проекте HM 1 Historical глава MB&F Макс Бюссер попытался представить, какие бы он делал часы, если бы оказался на месте мастера XIX века...
Они приобретали целые здания в центре крупнейших городов планеты, строили собственные башни и отели, а также страдали перманентной «бутикоманией», которая характеризует политику большинства крупнейших марок. Кризис сократил финансовые возможности часовых компаний, заставив выбирать одно из двух: либо запустить новый механизм и провести шикарную рекламную кампанию, либо открыть бутик в бойком месте где-нибудь в Шанхае или Рио-де-Жанейро. Многие главы компаний признавались в интервью, что делали выбор в пользу второй возможности. Оно и понятно: давно обещанное и свершившееся, наконец, сокращение поставок механизмов Swatch Group на 15% ударит только по совсем уж ленивым. Агрессивная реклама оправдывает себя только в случае десятки и без того лидирующих на рынке брендов. Зато очевидно, что в наше время совершенно невозможно сидеть на своей заснеженной горной мануфактуре и ждать, пока клиент сам привезет тебе деньги.
... И в то же время продолжил выпуск «механических игрушек» HM 4 в версиях Razzle Dazzle и Double Trouble
Кредо нового поколения можно сформулировать так: мы производим не часы, а товары роскоши, а главная фундаментальная база товаров роскоши — это не фабрика, а магазин. Фабрики могут простаивать, а доходы потенциальных покупателей упасть, но это не помешает им с прежним вожделением смотреть на сверкающую витрину. Прошедший год подтвердил, что эта тенденция усиливается. Swatch Group практически одновременно отрыла свои флагманские бутики Tourbillon в Москве и Санкт-Петербурге, обновила бутик Omega в ГУМе и открыла бутик Omega в олимпийском Сочи. В МЕГЕ и на Тверской улице появились еще два мультибрендовых бутика группы Happy Hour, а в Смоленском пассаже к корнеру Longines добавился корнер Rado. На Большой Дмитровке в Москве открылся бутик Parmigiani, в Санкт-Петербурге на Большой Конюшенной — бутик JaegerLeCoultre, а на пересечении Невского и набережной Мойки — бутик TAG Heuer.
Delaneau, A.Lange&Sohne, Roger Dubuis открыли собственные представительства в лондонском универмаге Harrods
Кстати, этот же бренд собирается усилить и без того внушительное присутствие в Москве, добавив бутик в Столешниковом переулке. Возможно, он займет в «переулке роскоши» место Chanel, которая уже открыла новый большой магазин неподалеку: между Берлинским домом и Дмитровским переулком (ул. Петровка, д. 7). Монобрендовые магазины в центре столицы собираются также отрыть швейцарская марка Hysek и российский часовой мастер, член AHCI Константин Чайкин, который при поддержке концерна «Ника» строит теперь собственное производство в Москве.
Zenith открыл свой первый бутик в Женеве
А Ulysse Nardin (ее московскому бутику на Никольской улице исполнился год) объявила об открытии первого собственного фирменного магазина в УланБаторе. Причем руководить им будет российское представительство компании. Интересная тенденция заключается в том, что, хотя все и говорят о падении европейской платежеспособности и скором крахе евро, все больше люксовых часовых брендов переключают свое внимание с ЮгоВосточной Азии и США на добрый Старый Свет. Об этом говорили многие главы часовых компаний, подводя итоги года, также данные по экспорту сайта Швейцарской часовой индустрии (FHS) свидетельствуют о росте европейского рынка почти на 20% по сравнению с прошлым годом.
Салон Tourbillon, представляющий марки Swatch Group, открылся на Петровке
Итак, возвращение в Европу налицо. Piaget открыла первый бутик в Цюрихе, в Женеве собственными магазинами обзавелись Zenith и Hermes (который, кстати, с этого года планирует существенно усилить позиции и в российском ритейле). Сразу несколько часовых брендов — Delaneau, A.Lange&Sohne, Roger Dubuis — открыли собственные представительства в лондонском универмаге Harrods. Но самая удивительная новость была опубликована в официальном письме знаменитого швейцарского ритейлера часов и украшений Bucherer (родительской компании часовой мануфактуры Carl F. Bucherer). К началу 2013 года новый фирменный магазин откроется в Париже по адресу: бульвар Капуцинов, 12, и площадь этого трехэтажного молла (по другому назвать сооружение нельзя) составит более 2200 м2. Настоящее часовое царство в самом центре Парижа недалеко от знаменитой Вандомской площади. Если есть такой магазин, значит, его придется чем-то наполнять, так что будущее часовой индустрии внушает оптимизм, во всяком случае на ближайшие пару лет.
В прошлом году церемония вручения Grand Prix d'Horlogerie de Geneve вплотную приблизилась к образу часового «Оскара»
Выездные сессии
Еще одна интересная перемена настроения также связана со стремлением часовщиков «закрепиться на земле». Начав активно заниматься обустройством собственных магазинов, производители почувствовали вкус и к интерьерным часам и вообще всему фундаментальному. Если нельзя постоянно наращивать объем корпуса наручных часов для различныхусложнений (в конце концов, есть естественный предел, после которого люди отказываются их носить), то почему бы не обратить внимание на часы карманные, настольные и даже напольные.
Когда Феликс Баумгартнер представлял в Москве последнее творение Urwerk — годовой календарь UR-1001, огромную черную штуку, при виде которой у любого пограничника в аэропорту немедленно возникнет желание позвать саперов, он пошутил, что следующий этап развития сателлитной индикации — это возвращение к настольным часам папы Александра VIII, с которых, собственно, и началась история Urwerk. В каждой шутке есть доля шутки. Потому что теперь большие часы есть куда поставить. Не случайно темой ежегодной декабрьской выставки Ulysse Nardin в салоне Sublime by Bosco в ГУМе стали настольные часы Planet Earth, которые по такому случаю даже увеличили в размерах, превратив в напольные.
Ателье Parmigiani на Большой Дмитровке
Множество бутиков по всему миру — не единственная тенденция в швейцарском часовом искусстве. Прошедший год показал, что наметилась еще одна: не просто пестовать родной альпийский край как источник абсолютных часовых ценностей, а активно потчевать материальными воплощениями этих ценностей людей по всему миру. Отсюда страсть к всевозможным выездным турам и выставкам: начиная от передвижной выставки часов и автомобилей TAG Heuer, посвященной 150-летию присутствия марки в мире гонок, и заканчивая показательным путешествием номинантов Grand Prix d’Horlogerie de Geneve по странам Азии, а также аналогичной поездкой некоторых академиков AHCI, представлявших свои последние модели.
В прошлом году состоялась и долгожданная выставка шедевров 500-летней истории часов в Оружейной палате Кремля, подготовленная Фондом высокого часового искусства FHH. На ней можно было впервые увидеть многие легендарные модели прошлого, собранные специально для экспозиции из нескольких ведущих швейцарских часовых музеев. В этом году в Москве также ожидаются сенсационные часовые выставки — например, весьма вероятен приезд знаменитых часов Marie-Antoinette от Breguet. И кто говорит, что часовая роскошь все больше уходит в виртуальное пространство? Наоборот, с каждым годом, шаг за шагом она все ближе и реальнее.
В движении
Внешнее оформление часов все больше тяготеет к стабильности и фундаментальности. Но то, что происходит внутри самой индустрии, уже никак не напоминает косный, неповоротливый и традиционный бизнес, каким часовое дело было еще двадцать лет назад. Если подумать, то рассуждать сегодня о «традициях» в этой области — оксюморон: ведь почти никто не задерживается на рабочем месте дольше пяти лет, а то и дольше года. Переходы управленцев, инженеров, дизайнеров из одной компании в другую уже стали привычным делом, на эти события почти перестали обращать внимание, отмечая только, что изменилось в часовых коллекциях с уходом или приходом нового специалиста. Как будто речь о какой-то фирме из Кремниевой долины.
А компании, которые по-прежнему держатся на узком костяке семейного управления, воспринимаются как вымирающие динозавры. Исходя из этого, резонно предположить, что в скором времени совсем прекратит существование Sowind Group. После смерти ее создателя Луиджи Макалузо — часового гения, стоявшего у истоков возрождения индустрии, его наследники Стефано и Массимо Макалузо в мае 2011 года продали контрольный пакет акций французскому концерну Франсуа-Анри Пино PPR. Впрочем, они сохранили за собой посты руководителей марок Girard-Perregaux и JeanRichard. Надолго ли? Во всяком случае, новые владельцы уже объявили, что с 2013 года оба этих бренда вместо женевского салона SIHH будут участвовать в Базельской выставке — поближе к другим маркам PPR.
Бутик TAG Heuer в Санкт-Петербурге на пересечении Невского и набережной Мойки
Ничего подобного не случалось более десяти лет— с тех пор как Swatch Group и Richemont окончательно сформировали пакеты брендов. В начале нулевых этот переезд вызвал бы у окружающих бурные эмоции, а сейчас он воспринимается как рядовая бизнес-сделка. Ценители часов, коллекционеры и прочие специалисты предпочитают сосредоточить внимание на ярких часовых премьерах, а не на том факте, что за блестящим монолитным фасадом уже который год происходит беспорядочное броуновское движение. Например, без тени иронии было воспринято сообщение, что в конце прошлого года легендарный Роже Дюбуи вернулся в основанную им самим компанию Roger Dubuis. Это и есть реальность, которую мы сами создали.
Опубликовано в журнале "Мои Часы" №1-2012