Alain Silberstein: о королях и капусте
Парижский архитектор Ален Зильберштейн, более десяти лет назад основавший собственную часовую марку, кажется, делает все для того, чтобы его творчество и его самого не принимали всерьез
Парижский архитектор Ален Зильберштейн, более десяти лет назад основавший собственную часовую марку, кажется, делает все для того, чтобы его творчество и его самого не принимали всерьез.
Уникальный дизайн своих часов, продающихся в престижных бутиках по всему миру, мастер называет просто “забавным” и вообще говорит, что решил заняться часовым делом “шутки ради”. Подобно Моржу из “Алисы в Стране Чудес” господин Зильберштейн разговору о часах предпочитает обсуждать другие интересные темы: моду, живопись, вино, детские конструкторы, а также перспективы часового искусства. Итак, Ален Зильберштейн о…
… моде и модерне
Для современного искусства наиболее важным периодом я считаю модерн. Фактически вся архитектура, живопись, мода и дизайн интерьера наследовали традиции Bauhaus и Art Deco.
Другое дело, что, например, класический аскетизм общества Bauhaus был не слишком приспособлен к утилитарному использованию в реальной жизни, это был эксперимент в чистом виде, из которого после войны «выросло» все: и минимализм и концептуализм и даже поп-арт. Художники 70-х просто переработали достижения первых модернистов, сделав их проще и доступнее. Тоже самое можно отнести к дизайну часов.
Насколько я знаю, часы модерна и Art Deco были не слишком популярны в свое время. Ими восхищались как забавными поделками, но покупали единицы. И, что особенно важно – именно из этих единиц и вырос целый стиль, который сейчас эксплуатируют сотни часовых марок.
Как раз, поэтому я не люблю много распространятся о своем стиле, искусстве и творчестве. Я не хочу объяснять людям, что и почему им должно в моих часах нравиться. Вообще я сравнил бы часы с алкогольным напитком, например, с вином. Вот глядите, что происходит с вином – вы смотрите на этикетку, покупаете бутылку, потом пробуете и пьете. Есть люди, которые покупают вино ради этикетки. Я же делаю часы для тех, кто прежде всего ценит вкус.
Моим клиентам не интересно, с какого именно года существует моя компания, сколько людей в ней работают, какой у меня годовой оборот и из чего я черпаю свое вдохновение. Они эстеты. Именно такие люди, как ни парадоксально, и формируют моду – то есть фактически создают брэнд.
Люди, обладающие независимым вкусом, могут позволить себе приобретать то, что им нравится, и в итоге делают это популярным: одежду, напитки, и в том числе – часы и ювелирные изделия. Сегодня все происходит намного быстрее, чем в начале прошлого века, хотя и тогда, если помните, сработал этот механизм: модерн был популярен у золотой молодежи, у кинозвезд, и уже затем им стали подражать остальные.
… детях, цвете, дорогих и дешевых часах
Правда, для того, чтобы оценить дизайнерские вещи, и не просто дизайнерские, а вещи, созданные художником, человек сам должен быть немного художником. Часы традиционные и классические оценить просто: человек выбирает классическую форму, круглую или, скажем, бочку, материалы, - золото, украшения, бриллианты, смотрит, насколько это все престижно и стильно смотрится.
Другое дело, если утилитарная вещь имеет концептуальный дизайн и замысел. Тогда, чтобы ее оценить, нужно в ней что-то понять: например, что имел в виду художник. А это, согласитесь, трудно, особенно если сам художник не хочет ничего объяснять.
Поэтому я попытаюсь все-таки немного обяснить идею своего творчества, и в первую очередь это касается выбора материалов и цветов. Когда вы смотрите на мои часы, что вам напоминают эти синие, желтые и красные краски? Правильно – первым на ум приходит конструктор Lego и детские игрушки. Когда вы смотрите, как ваши дети играют в конструктор, вы видите, что для них это не игра – это очень серьезное и важное занятие.
Ребенком был каждый, и есть люди, которые не забывают этого, на всю жизнь сохраняя видение мира, таким каким его видят дети. У англичан для этого есть выражение childish eyes. Это не инфантильность, а умение смотреть на мир глазами ребенка. Я так вижу, и это отражается в моем творчестве, в частности, в часах. Для того, чтобы проникнуться моими часами, надо тоже иметь childish eyes и тогда они не будут казаться нелепыми поделками.
Я полагаю, что в основном вопросы об «обосновании» моего дизайна возникают, потому что в контрасте с другими марками он выглядит неожиданным. Например, в Москве мои часы продаются в таких магазинах товаров роскоши, как Mercury, вместе с классическими, солидными марками Breguet, Blancpain и ювелирными украшениями. Вокруг много золота, драгоценных камней, соответсвенно интерьер магазина тоже очень солидный.
В этом окружении мои часы выглядят несколько неожиданно и не всегда вызывают адекватную реакцию. У меня есть фирменный бутик в Париже, полностью оформленный в стиле моих часов, и сейчас мы как раз занимаемся открытием наших фирменных магазинов в других странах. Но в Азии и России я предпочитаю продавать часы именно в дорогих роскошных магазинах вроде Mercury, где мои безумные часы лежат рядом с изделиям из золота и бриллиантов.
Вообще это очень важный вопрос о том, что такое дорогие часы, и где они должны продаваться. Часовой бизнес очень консервативен. Какие-то вещи, конечно, зависят от страны и региона, а какие-то правила являются международными. Мне очень нравится в часах то, что делают фэшн-брэнды, например, Версаче или Кристиан Диор – это оригинальные, а главное, яркие вещи.
Но в часовом деле они не входят в «высшую лигу». Ну кто сказал, что яркие цветные часы – это обязательно дешевые часы?! Кто сказал, что дорогие часы должны быть обязательно из золота и иметь нейтральную цветовую гамму: белый, желтый, серый… у часовщиков это практически закон: если ты делаешь цветные часы, ты делаешь дешевые часы. У меня есть только одно объяснение, почему часовой бизнес столь консервативен. Потому что часовые дизайнеры не умеют разговаривать на языке цвета.
Язык цветов – это всем доступный интернациональный язык, который совершенствовался тысячелетиями. Когда я использую цвет, я обращаюсь к древним техникам, традициям и материалам – фрескам, мозаике, китайскому цветному лаку. Но другие часовые мастера этого не понимают. Когда я начинал свой бизнес, все часы были черно-белыми. Я же стремлюсь расцветить все детали часов – стрелки, циферблат, корпус.
Цвет заставляет вещи оживать и говорить. Знаете, какие самые популярные часы моей марки? Из цветной крокодиловой кожи. В России, кстати, очень любят цвет. Русские люди как раз больше всех ценят цветные штучки – да они покупают классические дизайн, в котором, наверное, ходят на работу, но в тоже время они и очень любят цветные вещи, - я не знаю точно, но возможно они в них отрываются на выходные.
… турбийонах
Чтобы развеять все заблуждения, сразу скажу, что я не произвожу механизмы, я их обычно покупаю. У Piaget, ЕТА, Lemania и других, как поступают все. Но в этом году я выпустил часы с механизмом с турбийоном, сделанным по моему специальному заказу на заводе Progress. Я не могу позволить себе производить механизмы.
Конечно, я сам делаю эскизы, к турбийну я нарисовал мост, но производить их самому, думаю, неправильно. Например, если вы делаете машину, и ставите в нее двигатель «Мерседес» – это говорит само за себя, потому что это отличный двигатель, и вряд ли вы своими руками сделаете лучше.
И тем не менее, все меня спрашивают, зачем мне понадобилось выпускать часы с такой сложной вещью, как турбийон – не является ли это простой коньюнктурой и попыткой следовать за известными швейцарскими производителями.
В первую очередь, турбийон – это очень хорошая тренировка для часовщика. Практически, как экзамен на профпригодность – сможет ли он спроектировать и создать красивую модель с турбийоном. А что касается вкуса покупателей – если даже не считать того, что турбийон все-таки улучшает точность хода, это вообще вещь магическая и завораживающая. Ведь что такое часы на самом деле? Это скульптура, наручная скульптура.
И видимый турбийон это тоже сложное художественное произведение, часть этой скульптуры, своего рода анимация. Чем больше в часах всего вращающегося и крутящегося, тем они интереснее – поэтому я всегда делаю часы механические и с секундной стрелкой.
Есть часы, которые создаются с поистине поэтической фантазией иногда в ущерб рациональности и удобству. И если мне предложат выбрать между рациональными техническими часами и поэтическими, я выберу последнее. Я считаю, что в часах важнее не столько функциональсть, сколько удовольсвие, которое люди получают, глядя на них.
… прошлом, настоящем и будущем
Когда я основывал свою марку, я назвал ее Alain Silberstein, потому что под этим именем производится только то, что нравится лично мне. И делать ее каким-то домом с вековой историей я не собираюсь. Мне, честно говоря, все равно, как моя семья поступит с моим брэндом, после того как я отойду от дел.
Для модного брэнда или часового, в данном случае, важно только то, что пока ты еще жив, он выражает твое видение мира. Потом же может произойти все, что угодно, например, в один прекрасный день придет новый молодой дизайнер, который возродит мою марку. Как, это произошло, например, с Шанель. Это будет уже, безусловно, совсем другой дизайн, его собственный, но талантливый, и это тоже будет ассоциироваться уже с моим брэндом, не со мной лично.
Я не хочу, чтобы кто-то в будущем копировал мой стиль и мои идеи. Вы заметили, что в последние годы наблюдается мода на художественные стили начала ХХ века, о которых я говорил: модерн, Art Deco. Многие называют это Возрождением. Я же считаю, что это просто маркетинг при полном отсутствии воображения.
Люди не в состоянни сейчас придумать ничего нового, они просто создают то, что могут найти на картинках в старых книгах. Все великие часы были придуманы в период с 20-х по 40-е годы, и современные часовщики их сейчас старательно копируют. Это доказывает, что им не хватает креатива и воображения. Я не собираюсь возвращаться к пройденным этапам ни чужого ни своего творчества. Традициия – это последовательность, она должна продолжаться и развиваться, а не повторять сама себя.
И то, что сейчас так много брэндов поголовно бросились копировать то, что они сами делали пятьдесят или больше лет назад, говорит о том, что у них будут большие проболемы с дизайном в будущем. Если они сейчас не создают ничего нового, не придумывают нового стиля, это значит, что им не с чем будет работать в будущем.
Я повторяю, традиция – это не копирование прошлого, это развитие наследства прошлого в новые идеи в настоящем с запасом на будущее. И если все, что ты делаешь сегодня – это копирование наследия, то что же будет считаться наследием для твоих потомков?
Поэтому последняя Базельская выставка вызывает у меня серьезные опасения: многие знаменитые брэнды в качестве новинок» представляют целые коллекции, копирующие прошлые достижения. При таком подходе я не понимаю, как они смогут двигаться дальше.
Опубликовано в журнале "Мои Часы" №4-2003